Путешествие из Риги в Москву. Часть 6.3. Долгожданная встреча с сыном!

Предыдущая часть. 

Сынок, прости мне свои слёзы,

Поверь, не всё в моих руках,

Не одолеть мне жизни грозы,

Но вместе мы поборем страх!

Мы будем крепко обниматься,

Смеяться бедам всем в лицо,

И просто жизнью наслаждаться!

Люблю тебя! Ты знай и всё!

Будучи в больнице я совсем мало думала о своём ребёнке. Может быть я плохая мама? Как с усмешкой сказала одна знакомая: «Мачеха, желающая полуторогодовалого кроху сплавить в детский сад!». Но всё же я оправдывала себя своим полусознательным состоянием и тем, что ребёнок с папой и моей мамой – надёжнее некуда. Я очень переживала, чтобы они из-за моего попадания в больницу не отменили поездку к моей бабушке на юбилей и к родственникам в Подольск. Я понимала, что выйдя из больницы, физически не смогу доехать до родных, а они так хотели увидеть нашего сынишку. Мы редко созванивались, но всё же я знала, что Тёма ест, как спит и гуляет.

За время моего отсутствия Артёмка два раза съездил в гости к родным, два раза был рядом с больницей, где я лежала, ходил с бабушкой в церковь и поликлинику, и много гулял и играл на детских площадках.

Сынок стойко проходил все испытания «гостями», а капризничал минимально и по делу, когда уставал. Он познакомился с прабабушкой, с дядями и тётями, с братом, сестрой и другими родственниками.

Артём со своей прабабушкой и тётей (2,5 года)

Тёмик со своими дядями

город Подольск

Моя мама с моим мужем приняли решение не акцентировать внимание на моём отсутствии, цыкали на родных, которые всуе говорили запретное слово «мама» при Артёмке. Не знаю, насколько было правильно их решение, но я, если честно, поступила бы так же.

В день моей выписки, за мной приехал брат на машине и муж. Братик вёз меня очень аккуратно, на каждой кочке интересуясь, всё ли у меня в порядке. Когда мы пришли домой, Артёмки не было – он гулял с бабушкой. Спустя какое то время мы услышали поворот замка входной двери. Я вышла в коридор – Артёмка мельком посмотрел на меня и пошёл по своим делам. Было смешанное чувство. С одной стороны, хорошо, что вроде как всё в порядке, а с другой стороны, он что, забыл меня?!! Тёмка отобедал и лёг спать, а мы пошли на кухню, где меня стали посвящать во все подробности их жития без меня.

Спустя 2,5 часа из комнаты, где спал Артём, раздался душераздирающий плач. Мы побежали к нему. Он не просто плакал, у него была истерика, и его было невозможно успокоить. Мы не могли понять, что происходит. Он затихал лишь тогда, когда я обнимала его – но мне это было очень неудобно и опасно после операции. Тогда я легла на кровать, а муж аккуратно рядышком положил Тёмика, стараясь придерживать его «бегущие» ноги, чтобы они не ударили меня по животу. Мы с ним так и пролежали не меньше получаса в обнимку, со слезами, рассказывая друг другу (каждый на своём языке) как было плохо и тоскливо. И тогда мы поняли – мальчика прорвало. Он так долго сдерживался, не показывал своих чувств, что мой приезд сорвал печать запрета на эмоции. Я впервые видела своего сына в таком состоянии, я впервые сама была в таком состоянии.

Потом мы с моей мамой ещё какое-то время обсуждали, что, может быть, надо было с ним разговаривать обо мне, рассказывать, почему так происходит и когда мама вернётся. Но, честно сказать, никто не знает, как было бы, поступи они по-другому – непредсказуемо. Хотя мне было бы интересно услышать мнение, например, психолога на этот счёт. Как надо вести себя с ребёнком такого возраста, в моменты, когда мама внезапно исчезла – уехала, попала в больницу?!

За время моего отсутствия Артём повзрослел.

Питание изменилось на корню – от смеси по утрам, от кефира на ночь и растворимых каш на завтрак ребёнок отказался напрочь. И если отказ от смеси и кефира меня не беспокоил, то отсутствие каш в рационе сына тревожило. На завтрак и ужин он мог съесть макароны, рис, картошку и закусить овощами. Обед был стандартным – суп, причём иногда по две взрослые тарелки. А мясо (в любых его проявлениях) так и осталось для сына несъедобным блюдом. Спустя пару недель, после возвращения из России, Тёмик солгасился на обычные каши, сваренные на воде (овсянка, пшено).

Тёмка с папой и бабушкой по несколько раз в день ходили на детские площадки, благодаря чему сынок самостоятельно и быстро карабкался на горку, съезжал с неё и бежал снова на лестницу – помощь была уже не нужна. Качели и карусели так же не оставляли его равнодушным. Было видно, что буквально за неделю в ребёнке прибавилось ловкости.

Когда Артём уставал, он сам шёл к кроватке, и пытался в неё залезть, что было удивительно и только радовало меня. Если раньше сынок засыпал у меня на руках, и потом я переносила его в кроватку, то сейчас было достаточно просто положить его в кроватку, иногда просто уйти, а иногда посидеть рядышком. Теперь, спустя полтора месяца после тех событий, сын засыпает сам, и с ним не нужно сидеть, что очень хорошо в преддверии детского сада.

Но на фоне всего взросления было два больших минуса. Соска, с которой он не расставался практически никогда, и никто не смел его травмировать ещё более, отбирая это успокоительное. Зубная щётка, которая перестала использоваться по назначению. Дело в том, что умывательными и укладывательными процедурами в Москве после моей операции занималась моя мама, иногда муж. А бабушка, как и бабушка пошла у него на поводу, когда он в какой-то момент в ванной захныкал и попросил зубную щетку, совсем не для того чтобы чистить зубы, а чтобы грызть. В итоге, зубы чистились абы как самим сыном, а точнее никак. Я этот момент спустила на тормозах, решив, что потом вернёмся домой и там переучимся обратно.

Спустя неделю, после возвращения из России ситуация поправилась без особых усилий. Соска днём просто не давалась, несмотря на капризы – пару дней поныл и смирился. Но на сон без этой штуки мы пока не можем обойтись, хотя уже пора что-то придумывать. С зубной щёткой было и того проще. Умывательные процедуры проходили так же с бабушкой (вира мате), но уже под моим присмотром, и дабы не было разногласий бабушка сразу сказала: «Зубы чисть сама!», так и порешили. Один вечер со слезами, а утром уже без вопросов позволил почистить ему зубы.

Вернувшись в Латвию, я за пару дней сделала все срочные дела в Риге – посетила врача и отметилась на бирже. А потом до конца июня мы уехали в деревню к маме моего мужа, потому что в одиночку справляться с Артёмкой мне в моём состоянии было крайне затруднительно. Я безмерно благодарна вирамате за помощь и поддержку. Даже не представляю, как бы всё было, если у неё не было б такой возможности.

Оглядываясь на произошедшее, я в очередной раз хочу заметить, что всё, что не делается, всё к лучшему. Каждое событие в жизни, даже самое плохое, происходит не просто так, а с каким-то хорошим умыслом, а наша задача увидеть, разглядеть, понять, принять и, быть может, научиться чему-то новому – как минимум по-новому жить.

Продолжение следует…

Елена